Марина оглядывается.
Она боится тишины.
В тишине непонятно, откуда ждать снаряда.
Это по звуку всё ясно - далеко или близко смерть, надо ли падать на землю, или бежать в убежище, рванёт рядом, или в соседнем квартале.
А тишина - она опасна, тишина не даёт информации.
В Москве не рвутся снаряды и мины.
Московский шум - он мирный.
У Марины большое окно между рейсами, практически целый день.
Но ехать ко мне домой и ложиться на диван, в обнимку с моими котами, она не хочет.
Так что просто катаемся по городу.
Сыновья у Марины в Сибири, в разных городах.
Так получилось.
Главное, - в безопасности.
А Марина с мужем и собакой в Донецке. Куда ехать? Некуда.
Там, где живут, хороший район, его не обстреливают.
Ну, один раз всего.
Все окна повылетали, жильцы сидели, сжавшись, на лестничной клетке, и собака тоже.
У собаки был нервный срыв - она, интеллигентная, не могла сходить в туалет в квартире, и до судорог боялась выйти на улицу, туда, где взрывалось.
Но есть вода и свет, есть интернет, значит, есть заработок у мужа-программиста, единственного кормильца в семье.
Марине, школьной училке, под Новый Год впервые с лета заплатили что-то около ста долларов, - заплатили власти ДНР.
Украина посылает в Донецк только смерть.
Марина летит к младшему сыну.
Он студент, спортсмен.
Был в юношеской сборной Украины в командном виде спорта.
Теперь там, в Сибири, где его взяли доучиваться в институте и дали общежитие, он занимается борьбой.
Того направления в спорте, каким он занимался с детства, в его новом институте нет.
Но ничего.
Спортсмен - всегда спортсмен, буквально за полгода в совершенно новом для себя виде Маринин сын уже побеждает на серьёзных соревнованиях.
Вот только травма.
Марина везёт деньги на операцию.
Сын - не гражданин России, гражданство быстро не формляется, поэтому лечить травмированное колено приходится за деньги.
Зато Новый Год встретят вместе.
Марине здорово помогли бывшие институтские однокашники.
Без них - куда было бы отправлять детей?
Марина сама училась в Сибири, и с мужем познакомилась в институте.
Получив дипломы, поехали жить и работать в Казахстан.
Когда на заборах появились надписи "езжай своя Россия", и ходить по улицам стало опасно, Марина с мужем уехали.
Как им казалось, уехали в лучший край Земли - на Украину.
Туда, где тепло и просторно, где на море можно съездить на выходных, туда, где жили родители мужа, туда, где их никогда-никогда не станут гнать прочь только за то, что они русские.
Пустили корни в Донецке, родители помогли купить квартиру.
Вросли в Донецк.
Были счастливы.
До войны.
У Марины нет иллюзий.
После Майдана везде вверх поднялась самая муть.
В Донецке стало страшно иметь бизнес, даже просто ездить на машине.
Безвластие непременно порождает власть беззакония.
Но если местные бандиты могли отнять машину, украинская армия пришла отнимать дома и жизни.
- Как думаешь, - спрашиваю я Марину, - когда у вас всё успокоится, и вы сможете нормально жить?
- Пять лет минимум. Никто не рассчитывает на меньшее, - говорит Марина.
Мы ездим по декабрьской бесснежной Москве, и Марина ревниво всматривается в улицы и дома, - ну не может же ни один город земли сравниться по красоте с её Донецком!
Москву никак нельзя втиснуть в несколько часов, но мы стараемся.
Даже заглядываем в недавно открывшийся Авиапарк - крупнейший торговый центр Европы.
Там новогоднее оформление, там чудесные светящиеся деревья и олени.
Марина улыбается, фотографируется на их фоне.
В огромном столбе многоэтажного аквариума, кроме рыбок, плавает аквалангист, чистит стекло изнутри.
Марина уже полностью вписана в мирную жизнь, радуется смешным вещам.
Позади сутки без сна, тяжёлая дорога из Донецка в Ростов, ночь в Ростовском аэропорту.
Впереди ещё полсуток дороги, Сибирь - она далеко.
Чувство превосходства отпускает Марину, и она признаёт, что Москва - тоже красива.
Над Кремлём горят рубиновые звёзды, золотом светится купол Храма Христа Спасителя, знаменитые сталинские высотки повторяет Триумф-Палас, над Москва-рекой ажурным кружевом краснеет Живописный мост...
Ещё бы снегу, снегу, но тогда разве покатаешься с таким размахом, с такой уверенностью в чистой дороге.
Время выходит, мы возвращаемся во Внуково.
Когда Марина полетит назад, такого большого окна в расписании не будет.
Уже не пересечёмся.
Пока с ними всё хорошо.
Дети Марины будут получать российское гражданство, потому что в России быть русским и говорить на русском языке - безопасно.
Марина вернётся в Донецк, который, как считает она, и считают другие горожане, никогда не вернётся на Украину - потому что не станет прощать ни унижений, ни блокады, ни обстрелов, ни разрушенной жизни.
Мы с Мариной вовсе не дружили в школе, учились в разных классах.
И не встретились бы через тридцать лет, если б не война, если бы украинские семьи не разметало на многие тысячи километров, если б не страшное горе, нависшее над Украиной, - и над Россией, ведь сердце не может не болеть за родных, даже если они трижды, до утренних петухов, отреклись от родства, а тот, кто не отрёкся, - тот теперь знает, как звучат в полёте мина, Град, и Точка У.
