Куртки на ней не было, значит, "своя", из торгового центра.
- Ну вот, всё, что нашлось, - сказала женщине аптекарша.
Она выложила бинт, перекись, левомеколь.
- Сто тридцать семь рублей.
Женщина полезла в кошелёк, и стало видно, что палец её левой руки обмотан платком, насквозь пропитанным кровью.
Женщина оказалась продавщицей цветов.
Обслуживая праздничный ажиотаж, она глубоко, под ноготь, пропорола палец шипом розы.
Палец немилосердно дёргало, женщина тихонько плакала, совсем чуть-чуть.
Плакала по многим причинам.
Потому, что праздник для всех - это ужасная рабочая нагрузка для неё.
Потому, что цветы - это просто капризный товар, и невероятно трудно снова, как в молодости, увидеть в них радость и волшебство.
Потому, что обидно.
Потому, что глупо.
Потому, что в аптеке не оказалось простейшего стрептоцида, и в аптеке через дорогу - не оказалось тоже.
Дурацкие шипастые розы...
Тюльпаны надо дарить, тюльпаны.
На улице рыдали серым дождём низкие облака.
Вокруг цветочных киосков толпились поздноочнувшиеся мужики.
День простоять, ночь продержаться, - и всё, отбой, до следующего восьмого марта.
