Сами они друг друга тоже ненавидят.
Лютая ненависть моя буднична, умеренна, ибо с явлением автомудизма я знакома аж двадцать лет, и за двадцать лет
О Держателях Места речь.
Мы - я, ты, он, она, не важно, въезжаем на парковку или во двор, где количество мест для встать и постоять ограничено.
Или место есть, но надо так вывернуться, чтобы на него пролезть, что дешевле плюнуть и уехать на поиск более удачных обстоятельств, без просачивания по сантиметру и без угрозы телесных автоповреждений.
В тот самый момент, как я (ты, он, она) въезжаю, некий водила собирается выезжать.
Уже прогрелся, уже почти вперёд подался.
И тут он видит тебя.
И этот водитель - мудак, Держатель Места.
Того места, которое со слезами счастья намереваемся занять я, ты, он, она.
Всё, выезжающий уже не выезжает, уже с его стороны никто никуда не идёт.
Мудак встанет, как вкопанный, ловя удовольствие от того, что фигушки, другой чел будет сейчас мучиться, маяться, будет надеяться на скорое освобождение места, аж минут пять простоит в ожидании.
И простоит зря.
Мудак опоздает на поезд, на самолёт, на свидание с женщиной своей мечты (или мужчиной, геи тоже бывают мудаками), но дорогого сердцу зрелища не упустит: кому-то рядом плохо, кто-то мучается.
Только убедившись, что вы уже, искорячившись вконец, встали вкривь и вкось, впритирку, на крутом уклоне, или в глубокой луже, или под угрожающей сосулиной, закрыли свою машину и окончательно пошли прочь, мудак тронется с места.
Ничего, потерянное на "кино" время он потом догонит на дороге, потому что тот, кто выезжает, как мудак, тот и ездит, как мудак.
Иногда мудак не выезжает, а въезжает.
Тогда его задача - опередить потенциального конкурента, просчитать, на какое место тот нацелился, и занять именно это место, перед носом соперника.
Это уже технически сложнее, чем просто, не двигаясь, наблюдать, как кого-то кособрючит. Чревато.
Один раз перед моей подругой такой мудак успел пролететь со свистом, обойти на корпус, и первым занять лакомый кусок асфальта.
Мудаки хорошие созерцатели и плохие гонщики - тот, подружкин мудак, ускориться ускорился, а
Ну, и въехал передком в бетонное ограждение.
Зато он был первым!
Но такой, мгновенно получивший по
А Держатели Места попадаются едва ли не через день.
- Это было в тридцать втором, еще до того, как Гитлер стал канцлером… Я приехал в Шарлоттенбург, улочки узкие, надо было развернуться; возле пивной стояли две машины; вокруг них толпились люди в коричневой форме, они обсуждали речь Геббельса, смеялись, спорили, вполне, казалось бы, нормальные члены СА. Я спросил, нет ли среди них шоферов, чтобы те подали свои машины вперед, чуть освободив мне место. Нет, ответили мне, нет здесь шоферов… Я корячился минут пять, разворачивая свой "опель", пока, наконец, кое-как управился, а коричневые все это время молча наблюдали за мною, а потом спросили, где это я так лихо выучился владеть искусством проползания на машине сквозь полосу препятствий… Когда, припарковавшись, я вышел, двое коричневых из тех, кто смеялся надо мною, поприветствовали друг друга возгласом "Хайль Гитлер!", сели в эти злосчастные автомобили и разъехались в разные стороны… Когда нравится смотреть на страдания - или даже просто неудобства другого человека - это и есть фашизм… Но для вас, хорошо образованного, я уточню: это и есть настоящий национал-социализм…
Юлиан Семёнов, "Приказано выжить".
Вот не знаю, с какой натуры Семёнов писал этот эпизод - с советской (что вряд ли, частного транспорта было мало, запретов парковаться было ещё меньше), или с европейской.
Но это не фашизм.
Не национал-социализм.
Это интернационал-свинизм, проще - мудизм, и адептам мудизма несть числа.
Ни-че-го с ними не сделаешь.
И ни-ко-гда, подозреваю, они не переведутся.
